ГОЛОС ДУШИ

Заплачет осень. Серебро небес
Раскинется тяжёлой занавеской.
Земля остынет, погрустнеет лес
Без щебетанья птичьего и треска.

Застынут мысли в сумрачных тонах,
По рекам вен — сердечные миноры,
Мотивы жизни в ливневых штрихах,
Седьмое небо в пасмурных узорах.

Заговорит особенный глагол
Обратной стороной любовных странствий —
Воскреснет боль живых вчерашних дол —
Несбывшихся надежд, разлук, ненастий.

Но в глубине, в колодце чистоты,
На дне слезы, напоенной стихами,
Душа расслышит соло красоты —
Сентябрьский блюз, исполненный ветрами.

Воскреснет затаенная глава
В окрестностях оранжевого чувства
И закружат кленовые слова
В палитре дней осеннего искусства.

-САША ВЕБЕР-

Громче всех о своей принадлежности к «древней традиции» говорят люди, не имеющие личного Духовного опыта. Принадлежность к чему-то значимому — традиции, сообществу, «узкому кругу» посвящённых — питает нашу ложную самость, оправдывая нашу личную пустоту и неспособность открывать Действительность самостоятельно.

В сущности, существует только одна Традиция — непосредственная Передача из Источника, самооткровение Духа через каждого из нас. Придуманные людьми, сложившиеся в тех или иных сообществах привычки, обычаи и традиции говорят что-то о наработанном опыте, о прошлом, — но подлинный Духовный опыт раскрывается не в прошлом, а только здесь и сейчас.

Любая традиция — это культурная обусловленность, помогающая нам на начальном этапе освоить тот понятийный язык, на котором в данном культурном пространстве принято говорить о Невыразимом. Но не стоит обманываться: в своей сути Невыразимое не связано ни с какой традицией и ни с каким языком. Божественное можно описывать по-разному, но все описания окажутся равно ложны (или, если так проще, равно правдивы), потому что будут относиться не столько к неописуемому Божественному, сколько к личности того, кто Его описывает. Иначе говоря, они будут отражать скорее точку зрения смотрящего, нежели ТО, ЧТО он старается увидеть.

Сами по себе традиции не хороши и не плохи. На определённом этапе они могут использоваться людьми в качестве инструментов познания себя и Мира, но когда мы переходим от внешних устремлений к Духовному Самопознанию, мы вступаем на территорию без заранее проложенных дорог, встаём на Путь без пути. Приходит пора, когда всякая привязанность к форме должна быть оставлена.

В данном случае речь не обязательно идёт об отбрасывании формы как таковой. Следует отбросить именно привязанность к форме, обусловленность ею. В конечном счёте, все формы без исключения суть проявления Бесформенного, и когда Бесформенное НЕРОЖДЁННОЕ раскрывается в нас, следовать или не следовать той или иной форме, воплощать или не воплощать через неё свой опыт — становится несущественным.
Велеслав Черкасов

Жизнь начинается с любви к себе. Настоящая любовь, как величайшее чудо берет свое начало внутри тебя. Если в тебе есть свет, то он будет освещать и других. Если ты любишь себя, то сможешь полюбить и других. На этот аромат любви исходящий от тебя реагирует все существование. Если любовь в тебе, значит в тебе нет конфликта. Значит нет конфликта и с окружающим миром. Ты принимаешь себя, а значит принимаешь и других людей. Принимаешь все происходящее. Жизнь трансформируется из борьбы в наслаждение.
Любовь к женщине или мужчине лишь оттенок всей палитры. Любовь живущая в тебе льётся во всех направлениях. Ты начинаешь любить людей, животных, день, ночь, цветы, звезды. Любовь растет до вселенских масштабов. И вселенная отвечает взаимностью. Всегда. Люди начинают любить тебя. Этот внутренний свет притягивает. В жизни появляются чудеса. Ты начинаешь видеть красоту этой жизни. Любовь как будто дарит новые глаза.
Любовь к себе и эгоизм не имеют ничего общего. Настоящая любовь открывает перед человеком совсем другие ценности. Хочется больше дарить миру чем получать от него. Но чем больше любви отдано тобой, тем больше ее в тебе становится. Осознав однажды, что любовь начинается в тебе и заполняет всю внутреннюю пустоту, ты больше не будешь искать ее во вне.
Читать далее →

В нашем современном обществе понятия «силы» и «сильных» людей стали искажаться. Постепенно, не сразу, но на эти слова делают новые ассоциации. Сильным сейчас считается какой человек? Который может справиться с трудностями, решить практически любую проблему. Чем больше трудностей встречается в жизни, тем сильнее человек. Не совсем так, нам кажется.

Наше мнение: сила в том, чтобы эти трудности до физического плана реализации не доходили. Человек может и должен «отлавливать» сигналы в тонких сферах, там же их и решать. Сигналы повторяются не раз, и не два, и даже не три. Много, их очень много разными способами нам показывают. Когда совсем не восприимчив человек – тогда конкретно, на материальный уровень все спускается.

Но это уже, считай, ты проиграл. Здесь, в физическом мире любой может понять (по крайней мере, должен понимать). Это уровень уже грубых признаков, через который нам чаще всего и доносят наши просчеты. И то теперь такое время, что даже здесь не всем все понятно. А вот разобраться там, и не допустить до реализации – интересная игра, достойная человека.

Ведь изначально человеку дано много планов бытия, и физический – не самый сложный. Он показывает, насколько ты успешен в тонких планах. Насколько точно можешь реализовать свои замыслы, или не пропустить нежелательное.

У нас же, как посмотришь, остались одни случайности. Заболел – неожиданно, неприятности и проблемы навалились все и сразу – случайно, нет понимания в семьях – не сложилось, не повезло. Жизнь стараются представить как лотерею. Вроде как от тебя ничего не зависит. И лучшее, что ты можешь – героически преодолевать препятствия. За это будешь считаться сильным, тебя так назовут.

Тот, у кого нет глобальных неудач, все в жизни и относительно легко удается – везунчик, счастливчик, исключение из правил. Вроде как, билет счастливый вытянул. Но, при этом, и жизнь его никому не интересна. А что особенного? Это если очень богатый, известный, или кучу проблем перерешал, «пуд соли съел» — тогда да, стоишь внимания. У нас так сделано, образ такой создан – фокус внимания не на тех, кто действительно счастлив, и у кого все получается просто и, кажется, без видимых усилий. Всячески стараются создать картину, что счастливым быть очень сложно, и это экзотика уже практически. Зато очень почетно быть героическим страдальцем.
Читать далее →

Иногда мне кажется, что поэзия есть самый верный, самый быстрый, самый понятный способ напомнить себе, что у тебя есть душа. Именно душа твоя и отзывается на хорошее поэтическое слово. Предвижу удивление читателя, мол, а на музыку, на живопись, да и вообще на искусство, разве не отзывается? Да, безусловно, это так, но всё же не совсем так. На все остальное душа, скорее, реагирует и делает это либо с радостью, либо с волнением и тревогой, нередко с задумчивой грустью, а вот отзывается она всё-таки на поэзию. Такое ощущение, что именно поэтическое обращение, а не просто слово, будь то даже мастерское слово прозы, она, душа наша, и распознает. «А почему?» — спросите вы. Дело в том, что поэтическое слово наделено всеми свойствами, можно сказать, правами, для проникновения в межклеточное пространство души (а есть в нас и такое!). Если сравнить речь с водой, то оно, это слово — поэтическое слово! — сродни родниковой воде или воде тающих ледников. Оно так же проникает в душу, промывает, насыщает и исцеляет её, как и вода это производит в теле. Дело, видимо, в том, что в поэтической строке-строфе слова стоят в единственно верной последовательности, можно сказать, чудодейственной, как и ноты в мелодии. Это и есть музыка, но только музыка речи.
Как-то я попросил своих зарубежных друзей почитать мне стихи поэтов на языке, мне не знакомом. Я слушал стихи поляков Адама Мицкевича, Юлиана Тувима, , чеха Карела Махи, венгра Шандора Петёфи, болгарина Ивана Вазова и других, слушал их в хорошем исполнении именно носителей этого языка. Я не понимал смысла, я просто слушал звучание речи. Потом я попросил мне прочитать текст из газеты и почувствовал большую разницу. Поэтический текст лился и пелся, даже сам читающий его менялся в облике своем, преображался, я бы сказал. Я музыкант, и мне было несложно уловить эту разницу в звучании. В поэзии явственно была слышна музыка. Когда-нибудь послушайте стихи и сонеты Шекспира в исполнении мастеров-чтецов, но англичан. Послушайте, как это делают легендарный Джон Гилгуд, либо Том Хиддлстон или же Дэвид Теннант, и совершенно не важно, что смысл вам будет не доступен, но, уверяю вас: вы подлинно насладитесь мелодией, созданной величайшим гением слова Уильямом Шекспиром, насладитесь музыкой его поэзии. Именно поэтому я не просто стал читать стихи русских поэтов, но читать их вслух, стараясь уловить их звучание, как это советовал делать чтимый мною академик Дмитрий Лихачев, — читать и наслаждаться всей фонетической красотой звучащего поэтического языка. И тогда ты понимаешь, какое великое доверие оказано Богом поэтическому слову, подлинному поэтическому слову в нашей с вами жизни, слову удавшемуся, талантливому, гениальному.
Читать далее →

Да, оно действительно так и есть. Я пишу легко и просто, пишу сразу, пишу безо всяких на то подготовок, черновиков, набросков и заготовок. Это чем-то схоже с той  рыбалкой, на которой всегда клюет, а может и со сбором грибов и ягод в переполненном ими же лесу.

Всё начинается с первой строки, только с неё, с её качественности. Если она верна, то сразу же открываются и ритм, и мелодия, и настроение создаваемого произведения, его, как я говорю, начинает звучать его музыка. Но это не просто музыка, это особая музыка и помимо мелодии у неё есть свои цвет, вкус, запах, есть некие всеприкосновение и всепроникновение, где-то так можно сказать об этой музыке. Мне думается, что так звучит вдохновение, так посещает озарение, так Дух Божий дает о себе знать. Эта музыка и есть начало всему, без нее ничего не случается. Ещё я её называю музыкой тишины, это более всего подходит для неё. Именно в звучащей тишине и начинается Святое таинство творчества, именно в полной тишине и сосредоточенности души ты и различаешь даже не ноту, а предноту ко всему, что последует далее.

 Музыка стихотворения… Есть музыка и у картины, и у графики, рассказа и романа, есть и у архитектуры, у скульптуры, есть у научного открытия и у премьеры фильма и спектакля, есть у глиняного сосуда и у закаленного клинка, есть у всего, на что полагается любовь. У всего сто’ящего в искусстве есть самая музыка – музыка тишины. Я всегда слышал её, эту музыку каждого из написанных мною стихотворений и внимательно следовал её подсказкам в момент написания. Но при этом я не знал даже темы, не знал и о чем будет стихотворение, не говоря уже о финале. Мне самому постоянно было интересно, чем же закончится стихотворение, которое я пишу в данный момент, какова будет его последняя строфа. При этом, я хорошо понимал, что композиционно финал должен быть очень устойчивым, дабы стихотворение не упало, не завалилось набок, паче не перевернулось, а такое случается при неверной конструкции произведения. Каждый раз подходя к завершению, я поражался тому, как приходит эта самая, последняя строфа-строка. А приходила она всегда, приходила обязательно, причем как-то естественно, как-то само собой, приходила безо всяких на то мук и напряжений. Оставляя, в конце концов, меня в полном изумлении от всей тайны происходящего. Дело в том, что последнюю строфу стихотворения я никогда не выдумывал, а скорее просто записывал, писал под диктовку своей души, своего сердца, в меньшей степени ума. Именно сердце и финализирует каждое мое стихотворение. Ум, душа и сердце мои полноправные соавторы и надо всеми нами стоит большее, стоит главное, стоит Бог. Вероятно поэтому и пишется легко и самозабвенно, радостно и осознанно, безо всяких сомнений и мук, что Господь надо всем моим творчеством, и это я говорю не ради сказанного.
Читать далее →