Да, оно действительно так и есть. Я пишу легко и просто, пишу сразу, пишу безо всяких на то подготовок, черновиков, набросков и заготовок. Это чем-то схоже с той рыбалкой, на которой всегда клюет, а может и со сбором грибов и ягод в переполненном ими же лесу.
Всё начинается с первой строки, только с неё, с её качественности. Если она верна, то сразу же открываются и ритм, и мелодия, и настроение создаваемого произведения, его, как я говорю, начинает звучать его музыка. Но это не просто музыка, это особая музыка и помимо мелодии у неё есть свои цвет, вкус, запах, есть некие всеприкосновение и всепроникновение, где-то так можно сказать об этой музыке. Мне думается, что так звучит вдохновение, так посещает озарение, так Дух Божий дает о себе знать. Эта музыка и есть начало всему, без нее ничего не случается. Ещё я её называю музыкой тишины, это более всего подходит для неё. Именно в звучащей тишине и начинается Святое таинство творчества, именно в полной тишине и сосредоточенности души ты и различаешь даже не ноту, а предноту ко всему, что последует далее.
Музыка стихотворения… Есть музыка и у картины, и у графики, рассказа и романа, есть и у архитектуры, у скульптуры, есть у научного открытия и у премьеры фильма и спектакля, есть у глиняного сосуда и у закаленного клинка, есть у всего, на что полагается любовь. У всего сто’ящего в искусстве есть самая музыка – музыка тишины. Я всегда слышал её, эту музыку каждого из написанных мною стихотворений и внимательно следовал её подсказкам в момент написания. Но при этом я не знал даже темы, не знал и о чем будет стихотворение, не говоря уже о финале. Мне самому постоянно было интересно, чем же закончится стихотворение, которое я пишу в данный момент, какова будет его последняя строфа. При этом, я хорошо понимал, что композиционно финал должен быть очень устойчивым, дабы стихотворение не упало, не завалилось набок, паче не перевернулось, а такое случается при неверной конструкции произведения. Каждый раз подходя к завершению, я поражался тому, как приходит эта самая, последняя строфа-строка. А приходила она всегда, приходила обязательно, причем как-то естественно, как-то само собой, приходила безо всяких на то мук и напряжений. Оставляя, в конце концов, меня в полном изумлении от всей тайны происходящего. Дело в том, что последнюю строфу стихотворения я никогда не выдумывал, а скорее просто записывал, писал под диктовку своей души, своего сердца, в меньшей степени ума. Именно сердце и финализирует каждое мое стихотворение. Ум, душа и сердце мои полноправные соавторы и надо всеми нами стоит большее, стоит главное, стоит Бог. Вероятно поэтому и пишется легко и самозабвенно, радостно и осознанно, безо всяких сомнений и мук, что Господь надо всем моим творчеством, и это я говорю не ради сказанного.
Мне вообще не свойственно мучиться от творчества, и никаких таких мук, сопутствующих ему, признаюсь, я ни разу не испытывал, как говорится — не выстрадывал идею, не рвал и не сжигал холстов, записей, но просто делал все одномоментно с ясностью и пониманием. Работаю с полной самоотдачей и делаю всё сразу. Нет ни одного стихотворения, которое мною бы писалось не один день, нет ни одного, где я что-то менял бы, дописывал, дорабатывал. Но если меня всё же что-то отвлекало, и я терял мелодию слова, ту самую музыку тишины о которой говорилось мною ранее, то упущенное состояние более ко мне не возвращалось никогда. Вероятно с этим связано и то, что я никогда не делаю копий своих работ, в большинстве своем живописных, никогда не пересочиняю музыкальные этюды, не переписываю тексты своих лекций и выступлений и т.д. Похоже, что музыка тишины звучит в нашей жизни только для оригинала, и никогда для копии, и автор у неё есть, автор – Бог. Эта музыка, как и подлинная любовь приходит только сразу, только с первого взгляда и понятно почему. Господь великий мастер, Он первый из мастеров, Он всем им начало, Он – Творец, а по сему вторая попытка, в чем бы она не была, Ему совершенно ни к чему.
Терентiй Травнiкъ. Из книги «Точка отсчета». 2017 г.
